Понятие аналогии

Контрольная работа на тему: Понятие аналогии

Во всех учебниках логики уделяется внимание так называемым заключениям по аналогии. Следует более подробно остановиться на этом вопросе, обыкновенно рассматриваемом вскользь, ввиду того что понятие аналогии расплывчато и занимает какое-то двусмысленное место между областями психологии и логики.

Аналогия (от греч. analogia — соответствие, сходство) – это подобие предметов или явлений в каких-либо свойствах, признаках или отношениях. Это понятие было известно уже греческой науке и средневековому мышлению. Слово равносильно первоначально по значению слову proportio и обозначает установку равенства двух количественных отношений. Образцом такой установки может служить высказывание Платона в его работе «Государстве»: «Мы приписываем справедливость одному человеку, но ее, вероятно, можно приписывать и целому обществу. Уж, конечно, — сказал он. — А общество не больше ли одного человека? — Больше, — отвечал он. — В большем же может быть больше и справедливости, следовательно, легче и изучить ее. Так, если хотите, сперва исследуем, что и какова она в обществе, а потом рассмотрим ее и в неделимом, ибо идея меньшего есть подобие большего».

В этом примере Платона имеется и зачаток аналогии качественной — подобие или изоморфизм качественных отношений, ведь на такой аналогии у Платона построена вся его органическая теория общества, уподобляющая общество большому человеку. Аристотель слово употребляет исключительно в смысле пропорции, а для изоморфизма качественных отношений применяет термин, и то же мы встречаем позднее вплоть до Вольфа и Канта. Так оба они говорят об уме животных, аналоге человеческого разума (analogon rationis). Т.е. уже в древности было замечено, что уподобляться друг другу, соответствовать и быть сходными по своим свойствам могут не только предметы, но и отношении между ними.

В новой школе эмпиризма, начиная с Юма и кончая Файингером, заключение по аналогии в смысле вывода от единичного к единичному приобретает не только значение правомочного вывода, но оказывается основной операцией мышления. На аналогии строится образование понятий, суждений, умозаключений и гипотез.

«Все наше рассуждение, — писал Юм, — основывается на известном роде аналогии, которая ведет нас к ожиданию, что известное явление будет вызвано известной причиной, если подобные причины вызывали ранее такое же явление». По следам Юма, Милля и Спенсера в новейшем эмпиризме Файингер расширил понятие аналогии до размеров универсального логического принципа. Согласно его учению, единственно реальной данностью для человеческого сознания являются простейшие ощущения — все остальные элементы познания: понятия, суждения, выводы — это лишь совокупность искусственных фикций, имеющих чисто «инструментальное» значение. Любое понятие является лишь метафорой, в основе которой лежит чувственная аналогия, человек мыслит и говорит лишь метафорами. Подобно Спенсеру, Файингер делает вывод: Все люди смертны. Сократ — человек. Сократ смертен, как оперирование над четырьмя представлениями, ибо «человека» в меньшей посылке надо понимать лишь как нечто аналогичное людям, упомянутым в большей посылке. Ученые древности и нового времени доказывали существование научного способа познания через аналогию.

Умозаключение по аналогии — индуктивный вывод о принадлежности определенных признаков объекту на основании знания сходства данного объекта с другими объектами. При рассуждении по аналогии знание, полученное при изучении одного объекта, переносится на другой менее изученный объект, принадлежащий к тому же роду. Такой вид умозаключений  делят по разным основаниям. По характеру соотносимых объектов различают два вида:

1) аналогия свойств предметов, при которой сравниваются два единичных предмета, а переносимыми признаками являются качества или свойства этих предметов. Например, сравнение таких физических объектов, как жидкость и звук, позволило перенести признак волнового способа распространения с первого на второй.

Изобретатель паровой турбины Ч.Парсонс начал свою работу исходя из аналогии между потоком пара и потоком воды в гидравлической турбине. Уподобление крыла аэроплана — мосту и потока пара — потоку воды — это выявление сходных свойств разных объектов. Заметив это сходство, можно продолжить его и заключить, что сравниваемые предметы подобны и в других своих свойствах.

2) аналогия отношений, при которой сравниваются два отношения между предметами, а переносимыми признаками являются качества или свойства этих отношений. Сущность предметов, между которыми имеют место данные отношения, может быть игнорирована с помощью данной аналогии, освобожденной от «предметности», можно устанавливать сходство между объектами разной природы, поэтому выводы по аналогии отношений должны сопровождаться рассудительностью. Например, в XVII в. ученые любили сопоставлять части человеческого тела с частями земного шара: кожа человека — это поверхность земли, вены — водные потоки и т.д. Из данного употребления никаких выводов не последовало. Лейбниц уподобил процесс логического доказательства вычислительным операциям в математике. Вычислительные операции с числами осуществляются на основе простых правил, принимающих во внимание только формы чисел, но не их смысл. По аналогии Лейбниц попытался преобразовать умозаключение в вычисление по заданным строгим правилам. В XIX в. аналогия между математическими и логическими операциями произвела переворот в аристотелевской формальной логике и привела к современному этапу в развитии этой науки — математической логике, начиная с создания Дж. Булем алгебры логики.

В планетарной модели атома его строение уподобляется строению Солнечной системы. Вокруг массивного ядра на разном расстоянии от него движутся по замкнутым траекториям легкие электроны, подобно тому, как вокруг Солнца обращаются планеты. В этой аналогии устанавливается, как и обычно, сходство, но не самих предметов, а отношений между ними. Атомное ядро не похоже на Солнце, а электроны — на планеты. Но отношение между ядром и электронами во многом подобно отношению между Солнцем и планетами. Заметив это сходство, можно попытаться развить его и высказать, например, предположение, что электроны, как и планеты, движутся не по круговым, а по эллиптическим траекториям. Это будет умозаключение по аналогии, но опирающееся уже не на сходство свойств предметов, а на сходство отношений между совершенно разными предметами.

При аналогии отношений уподобляются отношения. Сами же предметы, между которыми эти отношения имеют место, могут быть совершенно разными. Могущество такой аналогии, освобожденной от груза предметности, необычайно велико. Используя ее, можно установить неограниченное число черт сходства между самыми отдаленными областями. Выявляемые при этом подобия будут не массивными, зримыми подобиями вещей самих по себе, а более тонкими сходствами их отношений.

Аналогия отношений, способная сопоставить и сблизить все что угодно, является мощным оружием человеческого мышления, требующим, однако, особой осторожности и рассудительности при его применении. В умелых руках такая аналогия может стать средством глубоких, опережающих свое время прозрений или ярких, поэтических образов, заставляющих увидеть мир в новом свете и в необычном ракурсе.

При поверхностном применении аналогия отношений превращается в орудие безудержной, непродуктивной фантазии, обрывающей связи с реальным миром и пренебрегающей существующими в нем связями и отношениями. Так, на заре современной науки аналогия — и особенно аналогия отношений — была чрезвычайно популярна. Однако устанавливаемые с ее помощью подобия оказывались, как правило, поверхностными и легковесными.

Отношение светил к небу, в котором они мерцают, уподоблялось отношению травы к земле, живых существ — к земному шару, на котором они живут, минералов и алмазов — к породам, в которых они содержатся, органов чувств — к лицу, которое они одушевляют, пигментных пятен на коже — к телу, которое они тайком отмечают, и т.п. Хождение имела старая аналогия между растением и животным: растение — это животное: голова его внизу, а рот — или корень — погружен в землю.

Но различия а наблюдаемом поведении между живой и мертвой материей недостаточно, чтобы доказать, что существуют «мысли», связанные с живыми телами, иными, чем мое собственное. Вероятно, теоретически возможно объяснить поведение живых тел с помощью чисто физических причинных законов и, вероятно, невозможно опровергнуть материализм одним только внешним наблюдением. Если мы вынуждены верить в существование мыслей и чувств, иных, чем наши собственные, то это происходит в силу вывода, с которым связаны наши собственные мысли и чувства, а такой вывод должен выходить за рамки необходимого, что нужно в физике.

Ясно, конечно, что познавательная ценность всех этих уподоблений равна нулю. Они фиксируют чисто внешнее сходство отношений, существующих между разнородными вещами, подменяют конкретное исследование этих отношений бесконечными уподоблениями их каким-то иным отношениям, расплывчатым и лишенным ясного содержания. Посредством таких аналогий можно сблизить любые объекты, ничего не сказав о них по существу.

Подобные аналогии не просто бесполезны, но, хуже того, вредны. Они опутывают объекты, нуждающиеся в исследовании, густой паутиной надуманных, вычурных и совершенно пустых конструкций, внушают иллюзию ясности и понятности того, что еще только предстоит изучить.

По характеру переносимых признаков различают следующие виды умозаключений по аналогии:

1) простая аналогия — вывод, в процессе которого, на основании сходства двух предметов в одних признаках, заключают о сходстве этих предметов, в других признаках данная разновидность аналогии используется при отнесении предметов к виду или роду, т.е. при классификации;

2) распространенная аналогия — вывод, в процессе которого на основании сходства явлений заключают о сходстве причин;

3) строгая аналогия — вывод, основанный на знании того, что признаки сравниваемых предметов находятся в зависимости и, исходя из сходства двух предметов в одном признаке, делается заключение о сходстве их в другом признаке, который зависит от первого;

4) нестрогая аналогия — вывод, в процессе которого на основании сходства двух предметов в известных признаках делается заключение о сходстве их в другом признаке, о котором неизвестно, находится он в зависимости от первых или нет.

Аналогию следует отличать от популярной индукции. В умозаключении по аналогии от знания об отдельных объектах совершается переход к знанию еще об одном индивидуальном объекте. Например, И. Кеплер установил, что Марс описывает вокруг Солнца траекторию в форме эллипса. На основании попарного сходства Марса с Меркурием, Венерой, Землей, Юпитером и Сатурном Кеплер заключил, каждая из этих планет имеет такую же траекторию движения. Популярная индукция является обобщением, при котором на основании знания о принадлежности определенных признаков части предметов какого-то класса делается вывод о принадлежности данных признаков всем предметам класса. Например, Кеплер распространил установленный им признак движения на все планеты Солнечной системы. Аналогия является основой научного моделирования. При невозможности изучать объект в оригинале, строят его модель, исследуют ее и полученные результаты переносят на оригинал. Модель и оригинал в одних отношениях сходны, в других различны. Модели делятся на предметные, воспроизводящие геометрические, физические и функциональные характеристики оригинала, и знаковые, представляющие собой схемы, чертежи, формулы.

Специалисты по логике и моделированию говорят, что если выводы по аналогии относятся к абстрактным предметам, подобным числам или геометрическим фигурам, то при определенных условиях аналогия может все-таки привести к достоверному заключению. Это происходит в том случае, если установлено строгое соответствие между элементами двух сравниваемых систем, а также операциями, свойствами и отношениями, характерными для данных систем.

В качестве примера обычно приводятся отношения между фотографией и оригиналом, переводом языкового текста и оригиналом, географической картой и соответствующей местностью, чертежом машины и самой машиной и т.п.

Нетрудно, однако, заметить следующее. Рассуждение, в котором сопоставляются, скажем, фотография и оригинал или чертеж и машина и привлекаются дополнительные сведения о строгом соответствии между ними, просто не является умозаключением по аналогии. Реконструированное во всех своих элементах, такое рассуждение оказывается довольно сложным дедуктивным умозаключением. Последнее же дает, как известно, истину, если его посылки истинны. То, что по общему ходу движения мысли эта дедукция напоминает аналогию, вовсе не означает, что есть какие-то исключения из общего принципа: заключение аналогии проблематично.

Такой метод, как рассуждение по аналогии, предполагающий богатое воображение и позволяющий сблизить самые отдаленные вещи, широко используется в художественной литературе, научных разработках, исторических исследованиях. Но если при написании литературного произведения не требуется проведения строгих аналогий, и часто здесь проводятся параллели между самыми несходными предметами и отношениями, то при научном исследовании это является необходимым.

Герои литературных произведений, подобно всем иным людям, постоянно обращаются к аналогиям, убеждая с их помощью самих себя и окружающих. Авторы произведений нередко кладут вывод по аналогии в основу сюжета. Излюбленный прием литературных критиков — проведение параллелей: сопоставляются герои разных произведений, их авторы, мысли и дела героев сравниваются с убеждениями и обстоятельствами жизни их создателей и т.д. Иногда, и чаще незаметно для писателя, рассуждение по аналогии оказывается подтекстом всех описанных им событий, той незаметной нитью, которая связывает воедино внешне эксцентричные и, казалось бы, слабо мотивированные поступки героя.

В романе Р.Стивенсона «Остров сокровищ» описывается, как пираты, возглавляемые Джоном Сильвером, вдруг услышали из ближайшей рощи чей-то голос. Они тут же решили, что это голос привидения. Сильвер первым пришел в себя:

— По-вашему, это — привидение? Может быть, и так, — сказал он. — Но меня смущает одно. Мы все явственно слышали эхо. А скажите, видел ли кто-нибудь, чтобы у привидений была тень? Если нет тени, значит, нет и эха. Иначе быть не может.

— Такие доводы, — замечает мальчик, от лица которого ведется рассказ, — показались мне слабыми. Но вы никогда не можете сказать, что подействует на суеверных людей.

Сильвер стремится убедить своих спутников, что услышанный ими голос принадлежит человеку, а не привидению. Он сопоставляет отношение тела к тени и отношение голоса к эху. Человеческое тело отбрасывает тень, голос человека вызывает эхо. У приведений, как тогда полагали, нет тела, а есть только его форма, их голос не имеет эха.

Еще один пример проведения многочисленных аналогий – роман «Дон Кихот» М.Сервантеса. Этот самый читаемый из всех когда-либо написанных романов в сущности есть описание одного большого рассуждения по аналогии.

Дон Кихот начитался средневековых рыцарских романов и отправился в странствие, чтобы продолжить подвиги их героев. Он целиком живет в вымышленном мире прочитанных романов, беспрестанно советуется с их героями, чтобы знать, что делать и что говорить.

Он не чудак, как думают многие, а человек долга, человек чести, так же как и рыцари, преемником которых он себя воображает. Он пытается доказать, что его любимые романы правдивы. С этой целью он усердно устанавливает подобия между описанными событиями и реальными ситуациями. Ветряные мельницы, стада, служанки, постоялые дворы оказываются для него великанами, замками, благородными дамами и воинством.

Сопоставляя романы и жизнь, Дон Кихот переносит в реальную жизнь все то, что узнал из книг, ни на секунду не сомневаясь в правомерности такого переноса. Все, что с ним происходит, только подтверждает, как ему кажется, что рыцарские романы — безупречная модель окружающего его мира, а их язык — это язык самого мира.

Странствия и приключения Дон Кихота — это умозаключение по аналогии, воплощаемое не в слове, а в практическом, предметном действии. Самому Дон Кихоту проводимая им аналогия представляется безупречной. И только тем, кто находится рядом с ним — и прежде всего Санчо Пансе, — ясно, что параллели между миром рыцарских романов и реальной жизнью давно уже не существует.

Совсем другие требования предъявляются к научным, в частности историческим исследованиям. Рассуждение по аналогии незаменимо при реконструкции прошлых событий. Иногда в историческом исследовании оно приобретает характер деятельности, параллельной той, которая имела место когда-то в далеком прошлом.

Археолога не удовлетворяет осмотр найденных при раскопках примитивных каменных орудий. Он берет такие же осколки камней, как и те, что использовались тысячи лет назад, и терпеливо высекает каменный топор. Сходство этого топора со своим первобытным прототипом — веский аргумент в пользу предлагаемой реконструкции первобытной жизни.

Этнограф наблюдает, как коренной алеут добывает огонь трением, затем сам вооружается дощечкой с углублением, заостренной палочкой и кусочком мха и повторяет увиденное.

Знаменитый русский этнограф Н.Миклухо-Маклай несколько лет провел среди полинезийцев, пользуясь главным образом теми же предметами труда и быта, что и они.

Об аборигенах Австралии известно, что они вели бродячее охотничье-рыболовческо-собирательное хозяйство, были вооружены типичными для такого хозяйства орудиями труда и жили также типичными для данной стадии развития общинами. О соседних тасма-нийцах, истребленных колонизаторами еще в XIX в. и изученных гораздо хуже, прямых сведений о наличии у них общин нет. Наличие многих общих черт жизни и быта австралийских аборигенов и тасманийцев дает основание для заключения по аналогии, что у тасманийцев также имелись общины. Вероятность этого заключения довольно велика, поскольку общность между данными двумя культурами существенна.

Одна американка-этнограф вышла замуж и стала четвертой женой вождя племени в Малайзии, чтобы на собственном опыте постичь детали брачно-семейных отношений в этом племени.

Заманчивые перспективы открывают этноархеологи-ческие аналогии, позволяющие упорядочить этнографическое осмысление археологических данных. Взять, к примеру, одновременное захоронение мужчин и женщин в могильниках бронзового века в Южной Сибири и Средней Азии. Одни ученые считают, что это были захоронения мужей и убитых или добровольно покончивших с собой жен. Другие полагают, что речь должна идти не о женах, а о рабынях, поскольку свободную женщину похоронили бы на ее родовом кладбище, а не на родовом кладбище ее мужа. И те и другие ссылаются на определенные этнографические параллели. Но эти параллели отрываются от общего культурного контекста сравниваемых обществ. Доводы одной из сторон станут более весомыми, если удастся связать спорный признак с рядом существенных особенностей сопоставляемых обществ.

В ирландском эпосе есть сказание, датируемое примерно VIII в. и повествующее о дальнем плавании аббата Брендана с товарищами, совершенном еще в VI в. Географ Тим Северин детально изучил это сказание и пришел к выводу, что Брендан — лицо историческое и что он действительно совершил плавание из Ирландии в Северную Америку, о чем говорят весьма достоверные географические детали, упоминаемые в описании его морского похода. Северин решил повторить плавание, происходившее почти полторы тысячи лет назад, на примитивной лодке, построенной в духе того времени. В 1976 и 1977 гг. он с небольшой интернациональной командой на лодке, сшитой из бычьих шкур, прошел гипотетическим маршрутом Брендана. Путь был многоступенчатым, острова служили промежуточными пунктами.

Во время плавания участники экспедиции еще раз убедились, как точно отражены различные географические детали в «Сказании о Брендане». Это плавание стало убедительным аргументом в пользу гипотезы отом, что ирландцы открыли Северную Америку примерно на пять веков раньше, чем норманны.

Однако плавание Северина — только аналогия, и посещение ирландцами Северной Америки остается пока гипотезой. О подтверждении ее с полной уверенностью можно было бы говорить, если бы удалось найти предметы материальной культуры ирландцев на Североамериканском континенте.

Вполне доказанным считается открытие Северной Америки норманнами около 1000 г. Современные исследователи повторили путь первопроходца Лейва Эйриксона, позднее норвежский археолог Хельге Ингстад обнаружил на Ньюфаундленде руины поселения норманнов. Теперь день норманна Эйриксона отмечается в США наряду с днем генуэзца Колумба.

Важное значение придается понятию аналогии в философии. Так, например, И.И. Лапшин считает, что в первую очередь здесь следует говорить не о заключении по аналогии, а о чувстве аналогии, которое и есть то, что мы называем смутной догадкой, интуицией и т. п. Ассоциативный аналог в философских рассуждениях не процесс мышления, а чувственная база для такого процесса.  В этом смысле аналогия — источник величайших открытий и величайших заблуждений человеческой мысли, который лежит в основе всякой гипотезы. Он показывает в ней, что попытки философов постигнуть мир как целое, истинно сущее сводились нередко к переносу на космос как целое свойств одной какой-нибудь его части по аналогии.

В целом процесс познания мира тесно связан с понятием аналогии, сравнением материи и свойств отдельных предметов и явлений. Правильное использование аналогий позволяет детально проработать сущность изучаемых объектов, сделать глубокие выводы и прийти к новым открытиям в научном знании.

Список использованной литературы

1.  Гетманова А.Д. Логика. М.,1995.
2. Кириллов В.И., Старченко А.А. Логика. М., 1982.
3. Рассел Б. Человеческое познание, его сферы и границы// www.polbu.ru
4. Моисеев В.И. Философия и методология науки // www.polbu.ru
5. Лапшин И.И. Заключение по аналогии и чувство аналогии // Философия изобретения и изобретение в философии: введение в историю философии. М., 1996.