Дворцы Петербурга

Задумав построить новую столицу, Петр I вкладывал в ее название и местоположение сразу несколько значений. Прежде всего, императору хотелось, чтобы город был столь же величественным, как и все три Рима (Рим, Константинополь, Москва). Петербург, соответственно, становился четвертым. Параллель Петербург-Рим прослеживается и в самом названии: Sankt-Petersburg – «город святого Петра» (вспомним Ватикан). Несколько значений имел и перевод имени святого покровителя города: petros – по-гречески «камень» (противопоставление Москвы деревянной и Петербурга каменного). С определенной точки зрения Петербург воспринимался и как исторический преемник Новгорода. Но Петр хотел видеть в своем детище и черты любимого им Амстердама. Это сходство было заложено уже в топографии места  с его близостью к морю, большим количеством рек и каналов.

Главным содержанием жизни столицы должны были, по мысли Петра, стать торговля и военное дело. Однако нового Амстердама, делового города с почти одинаковыми по архитектуре кирпичными скромными домами и многочисленными складами, выходящими на набережные каналов, из Петербурга не вышло. Облик столицы определили пышные дворцы, особняки, заполнившие широкие проспекты и набережные. Эта особенность отразилась и в городских названиях: Дворцовая площадь, Дворцовая набережная, Миллионная улица, Малая миллионная, Дворянская, Офицерская и другие. Да и называть город стали не новым Амстердамом, а Северной Венецией. Еще характернее другое наименование Петербурга – Северная Пальмира. Оно как будто прямо указывает на то, что среди реально существующих городов аналогии Петербургу нет.

Как писал французский путешественник, посетивший Россию в первой половине XIX века, «этот город сказочной роскоши не похож ни на одну из столиц цивилизованной Европы, хотя при основании их всех копировал». Возможно, сравнение с Пальмирой оказалось таким популярным именно потому, что этот древний сирийский город, расцвет которого приходился на первые века нашей эры, был впоследствии почти полностью разрушен и остался лишь как воспоминание, легенда.

Внешний облик города времени его расцвета, «строгий, стройный вид», фасады зданий во многом сохранились и поныне. Но почти полностью утрачено то, что именно и составляло смысл их существования. Потеряны или сократились до предела дворцовые сады и парки. А ведь в самом городе за строго регламентированными фасадами подчас скрывались настоящие чудеса – сады с беседками, зверинцами, фонтанами, гротами, лабиринтами, трельяжами и всякими хитростями, на которые были мастера садовники тех времен.

Сами дворцы были наполнены картинами, скульптурами, фарфором, хрусталем, предметами декоративно-прикладного искусства. Ковры и гобелены украшали стены и устилали полы. Гостиные, залы, кабинеты, будуары, курительные и другие помещения были уставлены великолепной мебелью и декорированы большим количеством зелени – от жардиньерок с вьющимися растениями до больших кадок с пальмами.

Скромность и неприхотливость основателя города Петра I давно уже вошли в легенду. Однако это не препятствовало императору заботиться о впечатлении, которое должна производить новая столица, центр великой державы. В частности для поднятия, для поднятия престижа России Петр во множестве выбирал места для строительства пышных загородных резиденций – в Петергофе, Стрельне, Ораниенбауме, Царском Селе. Первые городские императорские дворцы – Летний и Зимний – были довольно скромными.

Преемники Петра с большим или меньшим успехом продолжили начатое им дело. Третий Зимний дворец, более представительный, чем первые два, был выстроен при Анне Иоанновне. А в царствование дочери Петра I Елизаветы Петровны в городе появились здания, многие из которых и поныне являются главными его украшениями. Это в первую очередь творения замечательного архитектора Франческо Бартоломео Растрелли – Зимний дворец, каким мы его знаем, особняк Строганова, а также не дошедший до наших дней летний дворец императрицы Елизаветы Петровны. Стоявший на месте нынешнего Михайловского замка дворец составлял единый комплекс с огромным садом и зеленым лабиринтом. Поразительным богатством архитектурных деталей отличалась внешняя отделка этого деревянного дворца «на каменном основании», а бесчисленные комнаты его были обильно украшены и обсажены лавровыми деревцами и фигурно постриженными тисами. Крытая галерея вела из дворца в Летний сад. Перед дворцом и в саду били многочисленные фонтаны, были установлены аллегорические фигуры, устроены зверинец и карусель. У причалов стояли богато украшенные гондолы и лодки с гребцами. Картина в деталях повторяет гравюру А. Грекова, выполненную по рисунку М. Махаева для знаменитого юбилейного альбома, выпущенного к 50-летию Петербурга в 1753 году.

Именно здесь, в Летнем дворце родился в 1764 году великий князь Павел Петрович, будущий император Павел I. По его же приказу впоследствии обветшавший дворец был снесен, и на его месте в невиданно короткие сроки, в 1797-1800 годах, по проекту архитектора Винченцо Бренны, был выстроен новый дворец, Михайловский, за которым прочно закрепилось название «Михайловского замка». Это романтическое, овеянное легендами здание предстает перед нами на двух полотнах кисти Ф. Алексеева, каким оно было сразу после завершения строительства. Как настоящий средневековый замок, дворец и площадь перед ним окружены каналами (с севера и востока реками Мойкой и Фонтанкой). Через каналы переброшены подъемные мосты, около них – пушки, часовые. Все четыре фасада решены по-разному, что хорошо видно на картинах, показывающих здание с северо-востока и с юго-запада. Между тем замок воспринимается целостным объемом. На западном фасаде закругленный выступ и башня со шпилем указывают на дворцовую церковь; перед южным фасадом и его мощным рустованным портиком на площади воздвигнута конная статуя Петра I работы скульптора К. Растрелли.

Величественным и загадочным массивом предстает замок на картинах. Его история действительно полна зловещих тайн. Когда происходило освещение дворца и церкви, в помещениях из-за непросохших стен «стоял такой густой туман, что, несмотря на тысячи восковых свечей, едва мерцавших сквозь мглу, всюду господствовала темнота». Хотя замок еще оставался сырым и холодным, Павел с семьей переехал сюда из Зимнего дворца 1 февраля 1801 года. Оказалось, император спешил навстречу своей гибели. В ночь с 11 на 12 марта 1801 года он был убит в своей спальне заговорщиками. Ни пушки, ни разводные мосты не помогли… Императорский двор никогда больше не размещался здесь. Дворец был разделен на казенные квартиры, частично даже перестроен. Один из таких новых интерьеров предстает перед нами на картине неизвестного художника «Кабинет секретаря Общества поощрения художников М.Д. Резвого в его квартире в Михайловском замке». Кабинет занимает всю верхнюю часть помещения дворцовой церкви. Кессонированный свод образует эффектный потолок этого странного помещения без стен, специально пробитые окна находятся на уровне пола. Перепланированные из дворцовых интерьеров, казенные квартиры Михайловского замка зажили своей жизнью. Так, на первом этаже здесь в большой квартире поселился знаменитый архитектор Чарльз Камерон, назначенный в 1803 году главным архитектором Адмиралтейств-коллегии. Тут же была чертежная мастерская и большая библиотека.

Долгое время занимаемый разными казенными учреждениями, среди которых было и Инженерное училище, Михайловский (Инженерный) замок в …. году получил новую жизнь – он перешел в распоряжение Русского музея для размещения здесь художественных коллекций.

Сходная судьба у Строгановского дворца, еще одного легендарного петербургского здания. Вот он перед нами на картине неизвестного художника, воспроизводящий одноименную гравюру Г. Качалова и Е. Внукова. Дворец уже стал одним из филиалов Русского музея. А история самой картины такова. Для упоминавшегося альбома по рисунку Махаева гравером Качаловым был гравирован «Проспект Невской перспективной дороги» от Мойки. Но так как выстроенный в 1752-1754 годах по проекту Ф. Растрелли на этом углу нарядный трехэтажный Строгановский дворец сразу же стал одной из достопримечательностей Петербурга, то в 1760 году, уже после выхода в свет гравированного альбома с видами столицы, рисовальщик Махаев получил от Академии наук задание – «снять вид» новопостроенного дворца. По рисунку была исправлена старая гравировальная доска, а по гравюре написана и картина. Первый владелец дворца – барон Сергей Григорьевич Строганов. Но, пожалуй, самый знаменитый из владельцев дворца был сын барона, Александр Сергеевич Строганов, имевший уже графский титул. Один из самых образованных людей в России, Строганов, занимав высокие посты, вместе с тем был чужд придворным интригам. В нем рано проснулась страсть к собиранию художественных произведений, и в своих многочисленных произведениях Александр Сергеевич не жалел ни средств, ни труда для приобретения картин, эстампов, резных камней, медалей и других произведений. Только монет в его собрании было свыше 60000, а библиотека Строганова справедливо считалась одной из лучших в России. Его дом посещался всеми видными художниками и писателями его времени. Последние десять лет жизни Строганов посетил почти исключительно заботам об Академии художеств и строительству Казанского собора. Он умер, простудившись в день освящения собора: был конец октября, и день выдался ненастный.

В 1819 году император Александр I поручил построить для своего младшего брата дворец молодому архитектору Карлу Росси. Строительство закончили в шесть лет. Как писал современник, «по величию сооружения наружного вида дворец сей послужил украшением Петербурга, а по изяществу вкуса внутренней отделки он может считаться и в числе лучших европейских дворцов… Два льва величаво поставлены на пьедесталах у лестницы… Надобно видеть сей дворец при солнечном сиянии, когда сама природа помогает очарованию искусства». Эти слова кажутся описанием прекрасной акварели работы К. Беггрова, изображающей фасад дворца. Интересны детали переднего плана, передающие мелочи повседневной дворцовой жизни. Мы видим солдат в карауле, сложенные ружья, огражденные шлагбаумом с «национальной трехцветкой» (по определению Н.С. Лескова) – черно-красно-белой окраской. В небрежно-элегантно позе уселся на него дежурный офицер.

Чудесная красота дворца великого князя в сочетании с изобретательностью хозяйки, великой княгини Елены Павловны, создали широкую известность дворцовым балам. Так, совершенно необыкновенным был бал по случаю бракосочетания великой княгини Марии Николаевны в 1839 году, который «изящным вкусом и умением в.кн. получил такой фантастический блеск, что превосходил всякое описание. К балу были свезены все цветы из Павловских и Ораниенбаумских оранжерей, на двухстах возах и пяти барках, которые вел особый пароход. Во дворце все цвело и благоухало. В большой вазе, где купы цветов, исторгался прекрасный фонтан, который вместе с тысячью огнями вторился в бесчисленных зеркалах… Главная ужинная зала была убрана тоже с необыкновенным вкусом. Царский стол под навесом больших дерев и зеркал составлял обширный полукруг… Везде и во всех концах дома раздавалась музыка, которая гремела и в саду, открытом в этот день для публики и всего народа. Всех гостей было до 800, и все в парадных мундирах…».

Иллюстрацией к сказкам «1000 и одной ночи» кажется акварель А. Редковского «Курительная в Юсуповском дворце». Известный княжеский род Юсуповых, ведущий свое происхождение от владетельных ногайских ханов, обладал колоссальными богатствами. Только в Петербурге у Юсуповых было четыре огромных дворца. Дворец на Литейном, 42, был выстроен в 1852-1858 годах по проекту Г.А. Боссе и Л.Л. Бонштедта для княгини Юсуповой и казался современникам вершиной вкуса и великолепия. Вот как описывались интерьеры дворца в журнале «Архитектурный вестник»: «Если некоторые дктали и не выдержат, может быть, строгой критики, то с другой точки зрения вся отделка, вместе взятая, производит эффект великолепный; самые прихотливые фантазии женского вкуса не могут быть выполнены более удачно и более удовлетворительно; самые изысканные условия помещения европейской дамы удовлетворены, как кажется, этой постройкой в совершенстве».

Дворцы Петербурга… Наша современная жизнь очень быстро меняется, и именно сейчас нам так нужно еще раз пристально вглядеться в эти свидетельства былой жизни, чтобы понять, от чего мы ушли и к чему пришли.